Жданко Михаил Ефимович Ждан ко Михаил Ефимович (1855–1921), русский военный географ.1879 год. М. Е. Жданко совершает переход из Кронштадта вокруг Африки во Владивосток. В дальнейшем он составляет карты Белого моря, Балтийского, Чёрного, Азовского морей, ведёт гидрографические

Член КПСС с 1949 года. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. С 1965 первый секретарь Целиноградского обкома КП Казахстана. С 1978 года работал в аппарате ЦК КПСС. С 1983 года - управляющий делами ЦК КПСС. В его ведении находилась информация по хозяйственной деятельности Партии, включая размещение денежных средств в западных банках.

Член ЦРК КПСС с 1966. Член ЦК КПСС с 1976 (канд. с 1971). Депутат Верховного совета СССР в 1966–1989. Народный депутат СССР с 1989.

Свою встречу с ним 23 августа, при закрытии комплекса зданий ЦК КПСС, описал в своих воспоминаниях Евгений Савостьянов.

26 августа 1991 года, вскоре после августовского переворота, Кручина при неясных обстоятельствах выпал с балкона своей квартиры (недалеко от Арбата) на пятом этаже и разбился насмерть.

Близкий тогда к нему Виктор Мироненко спустя годы говорил: «его то ли из окна выбросили, то ли он сам выбросился», и утверждал, что «у партии тогда на счетах было $10 миллиардов».

Стоит отметить, что спустя сорок дней подобным образом покончил с собой его предшественник по должности управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов.

Похоронен на Троекуровском кладбище.

Кручина Николай Ефимович – первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.

Родился 14 мая 1928 года в селе Новопокровка Каменского округа Сибирского края (ныне Алтайского края). Русский.

В 1949 году вступил в ВКП(б)/КПСС. С 1952 года – на комсомольской работе. В 1952-1954 годах – первый секретарь Новочеркасского горкома ВЛКСМ Ростовской области. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт.

В 1954-1957 годах – второй, первый секретарь Каменского обкома ВЛКСМ. В 1957-1959 годах – первый секретарь Смоленского обкома ВЛКСМ.

В 1959-1962 годах – заведующий отделом ЦК ВЛКСМ по работе среди сельской молодежи. В 1962-1963 годах – инструктор Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС.

В 1963 году направлен на партийную работу в Казахскую ССР (ныне - Республика Казахстан). В 1963-1965 годах – секретарь Целинного крайкома Компартии Казахстана. С ноября 1963 по апрель 1978 года – первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.

В те годы Целиноградская областная партийная организация (ныне - Акмолинская область) под его руководством разработала комплекс мероприятий, призванных обеспечить подъем сельскохозяйственного производства на базе достижений науки. Это, прежде всего, внедрение целинной системы земледелия, выработанной учеными Всесоюзного научно-исследовательского института зернового хозяйства, созданного в начале освоения целины в поселке Шортанды Целиноградской области. Эта система была рекомендована к внедрению выездной сессией Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина, которая состоялась в Целинограде в начале 1966 года. Понимая, что внедрение научной системы земледелия – нелегкая задача, обком партии провел ряд организационных мероприятий. Вопросы повышения культуры земледелия, его интенсификации рассматривались на пленумах партийных комитетов, собраниях партийного и хозяйственного активов, совещаниях специалистов и тружеников сельского хозяйства области. Уже в 1966 году в Целиноградской области вырастили свыше 173 миллионов пудов зерна при в 130 миллионов пудов. Новым этапом в развитии зернового хозяйства области явилась девятая пятилетка, валовой сбор зерна достиг 13,498 миллионов тонн. Так, в 1972 году, в исключительно трудной обстановке, когда холодное лето задержало созревание хлебов, а дни уборочной страды сопровождались дождями, сильными ветрами, урожай был убран сполна – на элеваторы и хлебоприемные пункты области поступило 116 миллионов пудов зерна. В 1973 году было собрано 132 миллионов пудов зерна.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1973 года за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, и проявленную трудовую доблесть в выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству зерна и других продуктов земледелия в 1973 году Кручине Николаю Ефимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

В 1978-1983 годах – первый заместитель заведующего Сельскохозяйственным отделом (с апреля 1983 года – Отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности) ЦК КПСС.

Член ЦК КПСС (с 1976 года), кандидат в члены ЦК КПСС (1971-1976). Член Центральной Ревизионной комиссии КПСС (1966-1971). Депутат Верховного Совета СССР 7-го - 11-го созывов (1966-1989). Народный депутат СССР (с 1989 года).

Трагически погиб (покончил жизнь самоубийством) 26 августа 1991 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.

Они судили себя сами

Нет ничего удивительного в том, что последовавшие друг за другом самоубийства Б. Пуго, Н. Кручины и С. Ахромеева вызвали много толков. Эти люди занимали очень высокие посты, и, сознавая их причастность ко многим государственным тайнам, общество не могло не задаваться вопросом - на самом ли деле эти трое по собственной воле ушли из жизни в столь драматические для страны дни, не "помог" ли им кто-то, кому они были бы опасны в качестве свидетелей? Дать на этот вопрос однозначный ответ было долгом следствия.

"Я не заговорщик, но я трус..."

Из показаний Зои Ивановны Кручины:
- ...В пятницу, 23 августа, муж вернулся со службы примерно в 18.45. Я спросила его: "Почему так рано?" Он ответил: "Я уже отработал..."

Забот у Николая Ефимовича Кручины, управляющего делами ЦК КПСС, всегда хватало. Хозяйство, вверенное ему, было огромным и отличалось отменным качеством. Партии принадлежали лучшие в стране административные здания, общественно-политические центры, издательства, типографии, архивы, учебные заведения, гостиницы, санатории, больницы, специальные базы промышленных и продовольственных товаров, секции магазинов, различные производства, среди которых был даже аффинажный завод, на котором изготовлялись золотые кольца и прочие драгоценности... Приученные к хорошей жизни в Отечестве, представители партийной элиты и за рубежом желали чувствовать себя не хуже, а потому, отправляясь за кордон на отдых или в командировку, казны не щадили. Короче, "остров коммунизма", завхозом которого был Николай Ефимович, требовал немалых расходов на содержание.
В безмятежные доперестроечные времена миллионы рядовых партийцев исправно платили взносы, 114 партийных издательств и 81 типография безотказно передавали ЦК всю огромную прибыль, и, что самое главное, не существовало четкой границы между партийными и государственными финансами, а потому предшественникам Н. Кручины не надо было ломать голову над тем, где бы раздобыть деньжат. Ему же досталась другая доля.
Перестройка сильно проредила партийные ряды, газеты и журналы взбунтовались,- число данников ЦК неуклонно сокращалось, зато все больше появлялось людей, которые во всеуслышание подвергали сомнению десятилетиями внедрявшуюся в общественное сознание мысль о том, что "народ и партия едины". Дело дошло до невиданного и неслыханного: от партии потребовали финансового отчета. Николай, Ефимович Кручина стал первым в истории управделами ЦК, которому пришлось держать публичный ответ о доходах и расходах КПСС.
Конечно, он волен был как угодно дозировать количество правды в этом ответе, поскольку у общества еще не было возможности его проверить, но сам факт открытого вмешательства "посторонних" в самую интимную сферу деятельности ЦК говорил о том, что в прежнем комфортном режиме партии уже не жить.
В ведомстве Кручины не было людей, которые знали, как можно жить по-другому, и поэтому было решено привлечь специалистов из "боевого отряда партии" - КГБ. Так у Николая Ефимовича появились новые подчиненные - офицеры разведки, отлично разбирающиеся в хитростях западной экономики. В их задачу входила координация экономической деятельности хозяйственных структур партии в изменившихся условиях. Проще же говоря, они должны были научить партию быстро делать большие деньги и надежно их прятать.
Уроки пошли впрок. Партия стремительно обезличивала свои миллиарды при посредстве специально создаваемых фондов, предприятий, банков, зашифровывала заграничные счета, формировала институт "доверенных лиц", этаких карманных миллионеров при ЦК. Все это гарантировало стабильный и анонимный доход в условиях самых экстремальных, вплоть до жизнедеятельности в эмиграции или подполье. Словом, у Николая Ефимовича Кручины были все основания быть довольным результатами работы.
Но с треском провалившийся путч нанес сокрушительный удар по КПСС. Кучка верных сынов партии- гэкачепистов - оказалась для нее опаснее, чем все демократы, вместе взятые. Ситуация изменилась с гибельной быстротой - все то, что вчера еще в секретных партийных отчетах скромно именовалось "коммерческой деятельностью", приобрело ярко выраженный криминальный характер и могло расцениваться уже как контрабандное перемещение валютных ценностей через государственную границу (ст. 78 УК РСФСР), нарушение правил о валютных операциях (ст. 88) и умышленное использование служебного положения в конкретных целях, что вызвало тяжкие последствия для государственных и общественных интересов (ст. 170 часть 2).
По свидетельству известного историка, члена ЦК КПСС Роя Медведева, Горбачев заблаговременно предупредил Кручину о своей отставке с поста Генерального секретаря и попросил привести в порядок трудовые книжки работников партаппарата, а также выдать им зарплату. Эта просьба осталась невыполненной. Слова "я уже отработал" относились не просто к конкретному дню 23 августа 1991 года,- они подводили черту под всей жизнью.

Из показаний Евланова, офицера охраны КГБ:
- ...В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30. Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной.
Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой...

В тот последний свой вечер Николай Ефимович никуда из дома не отлучался, и никто, кроме старшего сына, Сергея Николаевича, его не посещал. В полночь дежурный офицер охраны как всегда закрыл дверь в дом.

Из показаний 3. И. Кручины:
- ...После 22 часов он велел мне идти спать, а сам собирался еще поработать. Около 22.30 прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, т. к. на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции.

Из показаний Евланова:
- ...В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину... Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги...
Это была одна из двух оставленных Николаем Ефимовичем записок: "Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина".
Вторую записку нашли в квартире: "Я не преступник и заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус. (Эта фраза подчеркнута.- Прим. авт.)
Прости меня Зойчик детки внученьки. (Без запятых.- Прим. авт.)
Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове.
Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей. (Имеются в виду члены ГКЧП.- Прим. авт.) Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно.
5.15 мин. 26 августа. Кручина".

Следственная бригада, работавшая на месте происшествия, установила, что перед смертью Н. Кручина не подвергался физическому насилию и не уничтожал каких-либо бумаг. В квартире в целости и сохранности находились документы, проливающие свет на многие секреты ЦК, в том числе и финансовые. Это досье положило начало большой следственной работе по выделенному в отдельное производство делу о деньгах партии. И, пожалуй, только когда оно завершится, станет окончательно ясно, что за страх - перед кем или перед чем? - заставил последнего управляющего делами ЦК КПСС Н. Е. Кручину выброситься с балкона своей квартиры ранним утром.

"Я боролся до конца"
До 19 августа 1991 года судьба была более чем благосклонна к Сергею Федоровичу Ахромееву. Он остался жив, провоевав с 1941-го по 1945-й на самых смертоносных фронтах Великой Отечественной - Ленинградском, Сталинградском, Южном, 4-м Украинском. После войны уверенно одолел крутой подъем воинской карьеры до ее маршальского пика. И, выйдя в отставку, не затерялся в пенсионерской теми,- остался у дел и на виду, заняв по просьбе президента Горбачева пост его советника.
Судьбе было угодно, чтобы жизненный путь маршала Ахромеева пролегал только вперед и вверх и закончился бы с почетом, но 19 августа маршал воспротивился судьбе: узнав о создании ГКЧП, он прервал отпуск, который проводил с женой и внучкой в Сочи, и прилетел в Москву. Сменив цивильный костюм на маршальский мундир, он отправился на место своей службы, в Кремль. Встретившие его сотрудницы А. Гречанная, Т. Рыжова, Т. Шереметьева отметили, что Сергей Федорович в хорошем настроении, бодр, даже весел.
20 августа Рыжова по.указанию Ахромеева печатала план мероприятий, связанных с введением чрезвычайного положения. В тот же день Ахромеев ездил в министерство обороны. Вечером на вопрос Рыжовой: "Как дела?" Сергей Федорович ответил: "Плохо",- и попросил принести ему раскладушку с бельем, поскольку хотел остаться ночевать в Кремле. На следующий день настроение его еще более ухудшилось. .22 августа Ахромеев направил личное письмо Горбачеву.
23 августа Сергей Федорович присутствовал на заседании Комитета Верховного Совета СССР по делам обороны и госбезопасности. Смирнова, стенографистка, рассказала следствию, что Ахромеев вел себя в этот день необычно: ранее он всегда выступал, был очень активен, а в этот раз все заседание просидел в одной позе, даже головы не повернул и не проронил ни единого слова.
Свидетель Загладин, советник Президента СССР, чей кабинет в Кремле был рядом с кабинетом Ахромеева, показал, что в тот день видел Сергея Федоровича в последний раз. Ахромеев, по его словам, был в очень подавленном, нервном состоянии. Руки его дрожали, лицо было темное. На вопрос Загладина, как он себя чувствует, ответил, что "переживает, много думает, даже ночевал в кабинете". Сказал также, что "было трудное заседание Комитета по обороне" и что "не знает, как все будет дальше". В рабочей тетради Ахромеева среди записей, сделанных на том заседании, есть и такая: "Кто организовал этот заговор - тот должен будет ответить".
Гречанная и Шереметьева, по долгу службы наиболее тесно общавшиеся с Ахромеевым, показали, что 23 августа Сергей Федорович писал какие-то бумаги, снимал с них копии и старался делать это так, чтобы входившие в кабинет не видели, что он пишет. Раньше такого с ним не было. Обе свидетельницы заявили следствию, что, наблюдая необычно подавленное состояние Ахромеева. допускали мысль о его возможном самоубийстве.
А для родных смерть Ахромеева стала не только огромным, но и неожиданным горем. Жена и дочери знали его как очень волевого жизнерадостного человека. Он никогда не выказывал перед ними ни страха, ни слабости. Таким и остался до конца.
Последнюю ночь он провел на даче с семьей дочери Натальи Сергеевны. Вот как она вспоминает об этом:
- ...Четыре вечера подряд я не могла с ним поговорить, так как он возвращался усталый, очень поздно, пил чай и ложился. Кроме того, мой отец был таким человеком, которому невозможно было задавать вопросы без его согласия на то.
В пятницу, 23 августа, накануне его смерти, я почувствовала, что он хочет поговорить.
Мы купили огромный арбуз и собрались за столом всей семьей. Я спросила у него: "Ты всегда утверждал, что государственный переворот невозможен. И вот он произошел, и твой министр обороны Язов причастен к нему. Как ты это объясняешь?" Он задумался и ответил: "Я до сих пор не понимаю, как он мог..."
На следующий день перед уходом он пообещал моей дочке, что после обеда поведет ее на качели...
По словам Натальи Сергеевны, 24 августа Ахромеев уехал на работу около 9 часов утра. Примерно в 9.35 она звонила, чтобы сообщить о возвращении матери из Сочи. Он разговаривал бодро, весело. Ничто не свидетельствовало о его намерении уйти из жизни...

Из материалов следствия:
...24 августа 1991 года в 21 час 50 мин. в служебном кабинете № 19 "а" в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп Маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Федоровича (1923 года рождения), работавшего советником Президента СССР.
Труп находился в сидячем положении под подоконником окна кабинета. Спиной труп опирался на деревянную решетку, закрывающую батарею парового отопления. На трупе была надета форменная одежда Маршала Советского Союза. Повреждений на одежде не было. На шее трупа находилась скользящая, изготовленная из синтетического шпагата, сложенного вдвое, петля, охватывающая шею по всей окружности. Верхний конец шпагата был закреплен на ручке оконной рамы клеящей лентой типа "скотч". Каких-либо телесных повреждений на трупе, помимо связанных с повешением, не обнаружено.
Обстановка в кабинете на время осмотра нарушена не была, следов какой-либо борьбы не найдено.
На рабочем столе в кабинете обнаружены шесть записок, написанных от имени Ахромеева. Все записки рукописные.
В первой, от 24 августа, Ахромеев просит передать записки его семье, а также Маршалу Советского Союза С. Соколову. В письме на имя Соколова излагается просьба к нему и генералу армии Лобову помочь в похоронах и не оставить членов семьи в одиночестве в тяжкие для них дни. Письмо датировано 23 августа. В письме своей семье Ахромеев сообщает, что принял решение покончить жизнь самоубийством. Письмо написано 23 августа. В безадресной, датированной 24 августа, записке Ахромеев объясняет мотивы самоубийства: "Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что считал смыслом моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право из жизни уйти. Я боролся до конца".
Записка, в которой Ахромеев просит уплатить долг в столовой и к которой подколота денежная купюра в 50 рублей, также от 24 августа.
И последняя записка: "Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась - порвался тросик. Собираюсь с силами все повторить вновь".
В пластмассовой урне под столом обнаружены куски синтетического шпагата, схожего с материалом петли.
Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 25.08.91 г., признаков, которые могли бы свидетельствовать об убийстве Ахромеева путем удавления петлей, при исследовании трупа не обнаружено, как не обнаружено каких-либо телесных повреждений, помимо странгуляционной борозды. Установлено, что Ахромеев незадолго до смерти алкоголь не принимал. Почерковедческая экспертиза от 13.09.91 г. подтвердила, что все шесть записок, обнаруженные на столе в кабинете, написаны Ахромеевым...
Что и говорить, способ самоубийства маршал выбрал не маршальский. И. казалось, сама судьба воспротивилась этому выбору - первая попытка закончилась неудачей. Но маршал переупрямил судьбу, сладив себе петлю покрепче.
Вот вокруг злосчастной этой петли и заклубились сомнения да подозрения:
маршалы, мол, в случае чего не вешаются, а стреляются. Но у Ахромеева пистолета не было. Бывший его адъютант Кузьмичев, допрошенный в качестве свидетеля, показал, что после ухода в отставку маршал сдал личное оружие и все пистолеты, полученные в подарок за время долгой воинской службы. Это показание документально подтверждено.
18 октября 1991 года следствием была получена из секретариата Президента СССР ксерокопия письма С. Ф. Ахромеева М. С. Горбачеву. Оно написано от руки, и четкость каллиграфии в нем под стать солдатской прямоте стиля.

"Президенту СССР товарищу М. С. Горбачеву
Докладываю о степени моего участия в преступных действиях так называемого "Государственного Комитета по чрезвычайному положению" (Янаев Г. И., Язов Д. Т. и другие).
6 августа с. г. по Вашему разрешению я убыл в очередной отпуск в военный санаторий г. Сочи, где находился до 19 августа. До отъезда в санаторий и в санатории до утра 19 августа мне ничего не было известно о подготовке заговора. Никто, даже намеком, мне не говорил о его организации и организаторах, то есть в его подготовке и осуществлении я никак не участвовал.
Утром 19 августа, услышав по телевидению документы указанного "Комитета"; я самостоятельно принял решение лететь в Москву, куда и прибыл примерно в 4 часа дня на рейсовом самолете. В 6 часов прибыл в Кремль на свое рабочее место. В 8 часов вечер я встретился с Янаевым Г. И. Сказал ему, что согласен с программой, изложенной "Комитетом" в его обращении к народу, и предложил ему начать работу с ним в качестве советника и. о. Президента СССР. Янаев Г. И. согласился с этим, но, сославшись на занятость, определил время следующей встречи примерно в 12 часов 20 августа. Он сказал, что у "Комитета" не организована информация об обстановке и хорошо, если бы я занялся этим. Утром 20 августа я встретился с Баклановым О. Д., который получил такое же поручение. Решили работать по этому вопросу совместно.
В середине дня Бакланов О. Д. и я собрали рабочую группу из представителей ведомств и организовали сбор и анализ обстановки. Практически эта рабочая группа подготовила два доклада: к 9 вечера 20 августа и к утру 21 августа, которые были рассмотрены на заседании "Комитета".
Кроме того, 21 августа я работал над подготовкой доклада Янаеву Г. И. на Президиуме Верховного Совета СССР. Вечером 20 августа и утром 21 августа я участвовал в заседаниях "Комитета", точнее той его части, которая велась в присутствии приглашенных.
Такова работа, в которой я участвовал 20 и 21 августа с.г.
Кроме того, 20 августа, примерно в 3 часа дня, я встречался в министерстве обороны с Язовым Д. Т. по его просьбе. Он сказал, что обстановка осложняется, и выразил сомнение в успехе задуманного. После беседы он попросил пройти с ним вместе к заместителю министра обороны генералу Ачалову В. А., где шла работа над планом захвата здания Верховного Совета РСФСР. Он заслушал Ачалова В. А. в течение трех минут только о составе войск и сроках действий. Я никому никаких вопросов не задавал.
Почему я приехал в Москву по своей инициативе - никто меня из Сочи не вызывал - и начал работать в "Комитете"? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, еще раз убедился в этом.
Дело в том, что начиная с 1990 года я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что мое участие в обеспечении работы "Комитета" и последующее, связанное с этим, разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моем решении не было.
Мне понятно, что, как Маршал Советского Союза, я нарушил Военную Присягу и совершил воинское преступление. Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР.

Маршал предпочел сам себе быть следователем и судьей. И суд его оказался беспощадным. Маршал обрек себя на страшую, особенно для военного человека смерть - ведь издавна в армии петлей карали лишь изменников да шпионов...